Фото: basket.ugmk.com, Никита Медведевских   

19.03.2009 г. 18:38

- Правда, что вы попали в баскетбол, потому что вас взяли в школьную команду как самую высокую девочку в классе?

— Да, первый тренер приходила в разные школы, искала высоких девчонок, зашла к нам в класс на урок труда и увидела меня – я возвышалась на задней парте над всеми. Взяла меня в свою секцию. Тогда я даже не знала, что такое баскетбол. А потом увидела высоких девчонок, еще выше меня, и во мне сразу проснулся боец, я поняла, что все игры должна выиграть. А последние классы уже выступала за питерский клуб «Форс-Мажор».

- А почему вы сидели на последней парте?

— Так выше меня ростом в классе никого не было. Сидела бы я впереди, и из-за меня вообще ничего не было бы видно – ни доски, ни учителя. Мало того, мне принесли парту для старшеклассников, чтобы я не горбилась. А училась я хорошо.

- Помните первый раз, когда вас узнали на улице?

— Это было в Америке, когда я выступала за университетскую команду. В России в 90-е годы баскетбол, а тем более женский вообще не популяризировали – только футбол и хоккей. И спортивных каналов тогда не было, поэтому нас мало знали россияне. А вот в Америке совсем другая ситуация. Там уже через две недели люди стали подходить за автографами, и я не знала, как себя вести. Боялась, но потом привыкла. В Штатах на таком уровне развит студенческий баскетбол…. Вы только представьте – на каждом матче 10 тысяч зрителей, после матчей статьи в газетах, да не колонка, а целый разворот с фотографиями, плюс подробная статистика, интервью с тренерами и ведущими игроками. Там люди болеют баскетболом, живут им, и не просто знают игроков, а влюблены в них. Пожилые люди даже считают их своими детьми.

- На каком уровне тогда находилось развитие баскетбола в вашем родном Петербурге? Я имею в виду даже не профессиональные команды, а элементарные условия для тренировок: залы, дворы, игровые площадки.

— Очень сложно. Летом я возвращалась в Питер, а тренироваться негде было. Невозможно было найти залы. Приходилось договариваться, платить деньги, чтобы просто хотя бы на час снять зал. Но ведь не все могли себе это позволить. А осенью или весной в баскетбол на улице долго не поиграешь – руки мерзнут.  В той же Америке, к примеру, есть в каждом спортивном центре одна-две площадки – тренируйся не хочу. И то там залы забиты, приходится заранее записываться. Поэтому для простых людей в России даже сейчас очень непросто заниматься баскетболом – даже элементарно потренироваться.
У меня лично кольцо висело дома под потолком – мы жили на первом этаже. Папа где-то нашел старое кольцо и подвесил. Повезло, что никто не жил под нами, можно было не опасаться жалоб соседей. Но и без этого вокруг все было разбито – телефоны, зеркала, потому что я пыталась много забить, особенно издали. Не всегда получалось, зато хорошо отрабатывала ведение. Тренеры мне давали домашнее задание, вот я и выполняла его.

- Зеркала и телефоны починили?

— Мама меня защитила (сквозь смех). А еще, когда была маленькая, мечтала сыграть в одной команде с Майклом Джорданом и Скотти Пипеном. Но понимала, что это несерьезно.

- Но вы ведь сыграли все равно – в составе смешанной команды мужчин и женщин в матче, посвященном 100-летию российского баскетбола

— О, это было так весело. Такой игры еще ни разу не было, и все получили возможность веселиться и играть в свое удовольствие. Я очень мечтала, чтобы после моей передачи забили сверху, и во время тайм-аутов просила тренера Евгения Пашутина: ну нарисуйте такую комбинацию, ну скажите парням, чтобы они правильно встали и сработали. Увы, не получилось.

- А на Олимпиаде вы мужскую сборную поддерживали?

— Конечно. Мы ведь даже жили в Пекине с ребятами в одной гостинице – мы на пятом этаже, парни на шестом. Поддержать получалось не всегда, потому что в день когда у нас были тренировки, у парней шли игры. Так что мы посетили игры три, но все равно очень активно болели. А потом они пришли за нас поболеть. Это было очень приятно. Возвращаемся мы после игры, а парни нас ждут на автобусной остановке и говорят: девчонки вы такие молодцы, вот это смогли, тут классно сыграли и выиграли. Кириленко, правда, прикалывался: «Света, ну как так ты не забила из-под кольца?». Но потом ребята улетели, а мы вернулись пусть с бронзовыми, зато с медалями. И мы были королевами, и парни уже ничего не могли возразить. Хотя, конечно, за ребят обидно: очень перспективная команда, они заслуживали большего, чем просто выбывание после группового турнира.

- Вернемся к УГМК. В чем же все-таки секрет побед над тем же «Спартаком»? Неужели Гундарс Ветра увидел то, что не увидел Лоран Буффар?

— Упрекать Буффара не хочу ни в коем случае – это сильный специалист, который выигрывал Евролигу. К тому же и с ним мы дошли до «Финала Четырех» и вышли в финал кубка. Но все считали, что с таким составом мы достойны большего. Да и досталась ему не команда, а просто игроки. Из прошлогоднего состава УГМК тогда осталась в начале сезона 2007 только Марина Кузина. Любому тренеру было бы тяжело. Нужен был опыт игры вместе, и у нас страдала коллективная игра. В начале нынешнего сезона у нас снова наблюдались тенденции прошлого года – у слабых соперников выигрываем легко по 40–50 очков, а вот как дойдет дело до команды посильнее, так мы ей проигрываем. В такой ситуации всегда все думают, что виноват тренер.
Что действительно произошло? На мой взгляд, Буффар утратил нити общения с игроками. Он плохо владел английским, общался по-французски через переводчика, а пока тебе переведут и ты поймешь смысл, все равно пройдет время, да и слова могут исказиться. Мы понимали процентов 40 от того, что он нам говорил.

— Ну Сандрин Груда-то наверняка его понимала без проблем?

— Так она одна и играла (смеется). А так представьте себе эту цепь: с франуцузского на английский, с английского на русский и обратно. Мы уже в команде в основном общались на английском. Возникла даже курьезная ситуация: подходит ко мне Лена Левченко и начинает что-то на английском говорить. Я ей говорю: «Лен, ты чего?» Так что когда тебе во время тренировки говорят на двух языках, это сложно, теряется концентрация. Конечно, мы тоже виноваты, что не всегда понимали некоторых задумок Буффара. А сейчас в команде Гундарс Ветра, который прекрасно владеет английским и русским языком. Разницу мы поняли сразу: все стало намного яснее, конкретнее, проще. Даже на тренировку стали приходить с радостью. Раньше были мысли: ой, опять тренировки, опять слушать этот французский язык. А сейчас приходишь работать, привыкаешь к новой системе и тактике. Когда пошли победы, ты начинаешь верить этой системе и работать с еще большей отдачей. К тому же Ветра очень требователен к мелочам, к деталям, кто где стоит, как нужно атаковать. Поначалу, когда мы привыкли к сумбурному баскетболу, это сложно было воплотить в жизнь. Но понемногу один начинает понимать и играет так, как сказал тренер, второй, третий. И постепенно вся команда начинает действовать как один механизм.

- Вот такое наблюдение – вам уже пришлось работать с женщинами-тренерами. Это Наталия Хейкова в «Спартаке», сейчас Ольга Федоровна Коростелева, плюс еще Мэриэн Стэнли и Сабин  Журас.  Насколько, на ваш взгляд, важен феномен именно женщины-тренера в женском баскетболе?

— Я считаю, это правильно. Сейчас больше мужских тренеров в женском баскетболе, много иностранных специалистов. Как женщине, мне хотелось, чтобы посты главных тренеров в баскетболе как можно чаще занимали женщины. Однозначно сказать, кто лучше – женщина или мужчина-тренер – нельзя. Но женщины не слабее.

- Как пример – главный тренер женской сборной США Энн Донован….

— Чем вы еще интересуетесь, кроме баскетбола?

— Обожаю отдыхать на море. Мои хобби – виндсерфинг и скубодайвинг. У меня есть профессиональный сертификат. Очень много ныряю в затонувшие корабли, жду не дождусь перерыва, чтобы потом куда-нибудь съездить и понырять. Сначала долго привыкала к оборудованию, потом стало уже интересно нырять в пещеры или обследовать затонувшие корабли. Это непередаваемо, 30 метров под водой, лавируешь среди кораблей – темно, страшно, проплываешь через окна-двери, того и гляди упадет на тебя какая-нибудь железяка. Вот такой экстрим!

- Но до этого еще предстоит дуэль со «Спартаком» в «Финале Четырех» Евролиги. Дважды выиграли, Бог любит Троицу…

— Пока мы сосредоточимся на четвертьфинальных матчах с «Динамо-ГУВД». Каким бы фаворитом мы ни были, все равно побеждать еще до площадки нельзя. Вот с тем же питерским «Спартаком» мы провели не совсем удачный и тяжелый матч, потому что было эмоциональное опустошение после двух побед над «Спартаком» из Видного. А что касается «Спартака», он может в Евролиге против нас и всю свою иностранную пятерку выставить, как, впрочем, и мы. Они вон все уже в интервью говорят, что да, проиграно два матча, но в Евролиге будет уже совсем другая игра.
Мы друг друга знаем, как играть в защите и в нападении. Конечно, будем готовиться, но когда играешь со «Спартаком», игра всегда идет на равных, и самое главное – не проигрывать. Если они поведут очков 10, то этот отрыв уже будет отыграть очень сложно. Они любят играть, когда выигрывают. Как только проигрывают, у них начинаются мелкие фолы, потери, промахи, баскетболистки дергаются и нервничают. Догоняющий и проигрывающий «Спартак» — это совсем другая команда. Но и без этого все равно все решится в последние две минуты.

- Досадно, что Екатеринбургу не дали «Финал Четырех»?

— Конечно, я считаю, что здесь соревнования организовывают лучше всех. И непонятно это решение отдать турнир городу, пусть и красивому, и историческому, но уж не баскетбольному точно (испанской Саламанке — Б. А.). Что ж, тем злее будем. А играть со «Спартаком» — это всегда интересно.